Диверсант [HL] - Юрий Корчевский

Мужчины пожали друг другу руки, испытующе глядя в глаза.

Михась Александру понравился: взгляд спокойный, уверенный, рукопожатие сильное.

— Мне тут Мыкола рассказал трошки о вчерашнем, — начал Михась.

— А что вчера? Ничего и не было! — заметил Александр.

— Как не было? А взрывы? Народ только об этом и говорит.

— Цистерны сгорели? Так это случайность!

— Не сами же они загорелись!

— Ты лучше скажи, что немцы делают!

— Говорят, что это вылазка окруженцев. Мол, разрозненные части красных пробиваются к своим, вот и устроили пожар. Испорченные цистерны они тягачами сбросили с путей. А на всех станциях охрану усилили.

— Ты кем работаешь?

— И при советской власти и при немцах — кочегаром на паровозе. Как немцы пришли, сразу всех переписали, кто на железной дороге работал, и обязали выйти на свои места. Начальник станции — немец, охрана тоже немецкая, из тыловиков. А остальные — наши.

— Занятно!

— Стало быть, всё сам, своими глазами видишь?

— Не больно-то посмотришь. Кроме паровозной бригады — машиниста, его помощника и кочегара, — на каждом паровозе немецкий охранник едет, с оружием. Смотрит, как бы мы чего не натворили.

— Не доверяют, стало быть? А сейчас-то чего пришёл?

— Познакомиться хочу, может — в чём-то полезным могу быть.

— Можешь. Во-первых, посмотри, что возишь, какие грузы. Во-вторых, взрывчатка нужна. Сможешь достать?

— Постараюсь, но сам понимаешь — сложно.

— Было бы просто, в магазине бы купил.

— А сколько надо?

— Чем больше, тем лучше. Чтобы мост взорвать или эшелон под откос пустить, килограммов пять-семь надо.

— А я знаю, где взрывчатку взять можно, — вмешался раньше молчавший Мыкола.

Мужчины повернулись к нему.

— В урочище, где грибы в прошлом году собирали, ящики со снарядами есть. Много!

— А ты откуда знаешь?

— Видел, — огрызнулся Мыкола.

— Вот что, Мыкола. Ты потихоньку припрячь их в укромное место — только чтобы не видел никто. Потом мне покажешь.

— А не взорвутся? — опасливо спросил Михась.

— Если взрыватели не стоят, не опасно. Снаряд — он опасен, если им выстрелили, да он не взорвался. Давайте договоримся: через три дня соберёмся у Ловчи — на том месте, где мы с Мыколой встретились. Годится?

— Годится.

Пожав друг другу руки, мужчины разошлись.

Саша шёл и рассуждал: «Надо будет сходить с Мыколой, посмотреть, что за снаряды. Они ведь разные бывают. Если бронебойные, так ими не взорвёшь ничего — железная болванка. Шрапнельные тоже не подойдут — начинены шариками да вышибным зарядом. А фугасные в самый раз будут. Вопрос только в том, сколько снарядов и какого они калибра».

Глава 2

АЭРОДРОМ

Три дня Александр изображал из себя домовитого мужика. Натаскал из леса и наколол дров, уложив их поленницей, поправил забор и починил крышу. Дел было немного, видно, батька у Олеси был рукастый, хозяйство содержал в порядке.

Правда, периодически Александр ловил на себе пристальные взгляды Олеси, казалось ему — подозревала она его в чём-то.

И как-то после обеда она открыто спросила его:

— Ты дезертир?

Александр едва не поперхнулся чаем.

— С чего ты взяла?

— Я посмотрела: мужик ты вроде здоровый, вон — дрова из леса едва не по половине телеги носишь, стало быть, здоровье позволяет. И возраст призывной. Тогда почему ты не в армии? За женской юбкой отсиживаешься? — в голосе Олеси звучало явное осуждение, даже презрение какое-то.

— Да нет, — смутился Саша, — не дезертир я. Был у родни, попал под бомбёжку. Веришь — забыл всё, даже даты забыл.

Олеся хмыкнула, пожала плечами. Разговор прервался, но Саша чувствовал — только на время. Да и в самом деле, чего он тут, в деревне сидит? Другой бы к фронту шёл, к своим пробивался. А Сашу как будто всё устраивало. Домашней работой занимается, с деревенскими перезнакомился — вроде он на отдыхе и войны никакой нет.

На третий день он отправился на место встречи с Мыколой. Паренёк уже поджидал его. Как увидел — даже поздороваться забыл, видно — распирало новость сообщить, похвастаться.

— Ну, говори уже, вижу ведь — невтерпёж.

— Ага! Ящики со снарядами я снёс в укромное место. Тяжёлые!

— Посмотреть можно?

— А то! Идём!

Шли около получаса. Сначала по тропинке, потом просто по лесу.

Внезапно Мыкола остановился и гордо сказал:

— Вот, смотри.

И куда смотреть? Ящиков со снарядами нигде не было видно.

Гордый от того, что Александр ничего не увидел, Мыкола подошёл к наклонённому дереву и отвёл в сторону ветки, прикрывающие схрон.

Александр подошёл поближе и едва не застонал от разочарования. Зелёные ящики со снарядами своей маркировкой указывали, что они — осколочно-фугасные к 45-миллиметровой пушке 53К, прозванной на фронте «Прощай, Родина!» Снаряды слабенькие, для подрыва эшелона или моста не пригодные. Конечно, парень старался, и не его вина, что снаряды эти им не нужны. Ему бы 76-миллиметровые осколочные к полковой пушке или 122-миллиметровые, гаубичные.

— Ты чего молчишь, дядько?

— Снаряды слабые, Мыкола. Не взорвём мы ими ничего.

Улыбка на лице Мыколы погасла. Парень старался, таскал такую тяжесть — и зря!

Однако Мыкола, секунду помедлив, коснулся рукава Александра.

— Пойдём, ещё чего покажу!

Мыкола провёл его к небольшому оврагу, раскидал лежащие грудой на дне его ветки.

— О, блин! — только и вырвалось у Александра.

Перед ним стояла противотанковая пушка, та самая сорокапятка, снаряды от которой он только что видел в ящиках. Видно, пушку бросили при отступлении наши, причём бросили впопыхах. Сошниками она опиралась на зарядный ящик на колёсах, называемый «передком». Постромки от ящика были отрезаны. Видно, обрубили и на лошадях уехали, бросив пушку и передок.

Саша осмотрел пушку. Исправная. Только прицела нет, сняли. Обычно, когда бросали орудие, снимали не только прицел, но и затвор, чтобы им воспользоваться нельзя было. Но на этой пушке затвор стоял. Видно, торопились очень, не успели снять. Почти подарок, но что с ним делать? По танкам стрелять — так их тут нет. Пушечка лёгкая, приземистая. Бросить жалко, а использовать нельзя.

Мыкола расценил молчание Саши как сомнение.

— Ты чего, дядько? Пушка настоящая! К станции подвести да по эшелону как жахнуть!

— Слаба она по эшелону. И стрелять можно только днём. Наводить по стволу нужно, да и то с близкого расстояния — прицел-то с неё сняли. И сколько мы после такой стрельбы проживём? Немцы очередями из пулемёта посекут, и всё.

— Тогда пусть стоит, авось пригодится.

— Пусть. Только без ухода заржавеет быстро. Пушке чистка нужна, смазка.

— Эх, жаль! — огорчился Мыкола. — Я думал — у нас пушка своя будет.

— Ты бы лучше самолёт поискал, — пошутил Саша.

— А чего его искать? Вон, немецкий аэродром рядом. Самолёты на нём здоровенные — двухмоторные, с крестами.

— Откуда знаешь?

— Сам видел. И моторами каждый день ревут — только глухой не услышит.

Что-то щёлкнуло у Саши в мозгу. Ещё не зная, зачем, он попросил Мыколу:

— Покажешь?

— Да хоть сейчас!

— Тогда веди.

— Далековато.

— У тебя дела?

— Да это я так, к слову.

Дальше они шли молча. Пересекли железную дорогу, потом пошли по грунтовке. А когда вдали показалось село, обошли его стороной.

— Это Дубовка, — пояснил Мыкола. — Недалеко от неё — поле с аэродромом.

Насчёт аэродрома можно было уже не пояснять. Александр сам услышал рёв прогреваемых моторов. Из-за перелеска взлетел самолёт.

— «Юнкерс-88», — определил Саша. Непосредственно самолёт он не видел никогда — только на кадрах хроники и фото. Двухмоторный бомбардировщик наряду с «Хейнкелем-111» составлял основу бомбардировочных сил люфтваффе.

— Ты вот что, Мыкола… Посиди здесь, в перелеске, я поближе к аэродрому подберусь.

— Ой, не ходи, дядько! Голое же поле, далеко видать. У них часовые там.

— Я осторожно. Если стрельбу услышишь — сразу тикай отсюда.

Александр лёг на траву и пополз к аэродрому.

Собственно, это было ничем не ограждённое поле. На нём стояли несколько бомбардировщиков, три большие брезентовые палатки и склад ГСМ с бочками в отдалении. Были и редкие часовые, прохаживающиеся по периметру.

У самолётов возились механики, было видно, как к бомболюкам подвешивались бомбы. Где же у них склад с бомбами? Бинокль бы сейчас!

Александр всматривался в аэродромную жизнь до боли в глазах. Так, вот грузовичок поехал от самолёта в сторону. Саша не отрывал от него глаз.

Грузовичок остановился, из кузова выпрыгнули трое солдат и начали загружать в грузовик бомбы в решётчатых ящиках. У них — капонир. В земле вырыли большую яму и хранят бомбы там!